Мои ноги держат груз осиротевшего тела,
Икры напряжены до предела,
А пальцы не чувствуют сигарету
И тепло переполненного троллейбуса.
Полная девушка смотрит на себя в окно,
Себе в глаза, как в кино.
Хотя разочарована давно
В своём пустом безрадостном существовании,
Она наверняка надеется, что случится мужчина, чье в любви признание
Переплюнет пушкинскую Татьяну.
По весне я иду отчаянно пьяный,
Топчу плитку столицы уверенным каблуком,
Кошки-женщины в мыслях,
А дома - бутылка виски,
И хоть я виски всегда предпочту ром,
Я приду, выпью залпом стакан,
В голове вечно молод, на деле - вечно пьян,
Открою тетрадь, начертаю своим пером
В виде черной гелевой ручки
Очередной свой недостишок,
Слабо оцененный редкой публикой,
Повергнутой в шок
Моим целым сердцем, некогда стертым в порошок,
Залеченным пивом в кафе "республика".
Вот моя станция.
Сегодня снова кочую -
На матрасе с видом на небо ночую.
Здесь меня поят черным кофе
И кормят самой вкусной курицей.
Здесь меня греют объятиями и показывают фильмы кустурицы,
А по ночам выводят гулять на улицу,
Чтоб дойти до набережной и нырнуть в московский рассвет,
Здесь меня любят и ждут,
А любимая моя, кстати, нет,
Впрочем, просит меня любить ее безответно и звонить иногда,
Особенно, если случится беда,
Чтобы она приехала и помогла.
Но я молчу, со всем справляюсь сама,
Веду себя с мужчинами уверенно и властно.
Здесь дадут вдохновение и сигарет,
А ещё подушку и водки, чтобы спалось сладко,
Чтоб писала стихи и не грустила часто.